jalynski05112018 | Для cool reading (Reply)

Оригинал взят у

vadim_ol в Былое без дум. Один отрывок о Владимире Войновиче и три о Фазиле Искандере.

-1-

О ЖОПЕ или С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ РОДИНА? В 1997 году я был на встрече с Войновичем в джуйке города Пало Алто в Калифорнии. Актовый зал на 100 человек, половина - пенсионеры - ветераны ВОВ в кителях с советскими медалями. Когда речь дошла до вопросов, один пожилой задал вопрос, как вы, русский писатель, можете жить в Германии, не на родине?

Войнович занервничал, забегал по сцене и начал взволнованнойскороговоркой отвечать. Я вижу по твоему лицу, - говорит, - что ты еврей. А что здесь делаешь? Почему не в Израиле? Непорядок, - говорит. Еврей - езжай в Израиль!

А потом добавил, - почему всякие не буду говорить кто думают, что могут учить писателя жизни? Писатель должен, писатель должен... А писатель, - говорит, - никому ничего не должен! И отчет никому давать не должен! Короче, идите вы все в жопу! -говорит.

-2-

О РОЛИ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В НАШЕЙ ЖИЗНИ В 1997 ГОДУ. В 1997 году я был на встрече с Фазилем Искандером в джуйке города Пало Алто в Калифорнии.

Актовый зал на 100 человек, и в этом зале находились: Фазиль Искандер (который, впрочем, находился не в зале,а на сцене), я с сыном Аликом (в то время младшим школьником, уже прочитавшим и "Созведие Козлотура" и "Сандро из Чегема") и еще 98 человек. Из которых половина была мужчинами в грузинских кепках, а другая половина - разодетыми женщинами в черных платках. Женами мужчин в кепках, надо полагать.

Я (пока суть да дело) рассказывал сыну, что видел Фазиля Искандера в доме творчества писателей в Пицунде когда мне было 10 лет. Фазиль Искандер спросил тогда меня на выходе с пляжа, не видел ли я его жену. И когда я ответил, что не видел, он медленно, с терпеливым негодованием покачал головой. А когда, еще через час, я натолкнулся на Фазиля Искандера уже в лифте, он снова спросил меня, не видел ли я его жену. И когда я еще раз ответил, что не видел, Фазиль Искандер снова покачал головой и со внутреним убеждением сказал сам себе: "Будем убивать."

Вот эти интереснейшие вещи я рассказывал Алику пока суть да дело. И тут на сцене появился Фазиль Искандер и все замолчали. Выдержав чуть ли не десятиминутную паузу, Фазиль Искандер заговорил о литературе. Он говорил неспешно, то и дело делая паузы для того чтобы подобрать точные слова. Все обратились в слух.

Говорил Искандер (о Толстом и Достоевском, об Ахматовой и Цветаевой, о Мандельштаме и Пастернаке, о Пушкине и Лермонтове) минут 45, после чего осведомился, нет ли у аудитории вопросов.
- Скажите пожалуйста несколько слов о политической ситуации в Абхазии, - попросил (с абхазским акцентом) низенький мужчина в кепке сидевший рядом со мной.
Искандер оживился, и уже безо всякой ложной значительности, без пауз, без мучительного подбирания верных слов взволнованной скороговоркой заговорил об Абхазии и говорил о ней полтора часа без перерыва к вящему удовлетворению всего присутствующего народа.

-3-

О ТОМ КАК Я ВЫИГРАЛ СПОР О ПРИОРИТЕТАХ У ФАЗИЛЯ ИСКАНДЕРА.

В предыдущем статусе я описал встречу Фазиля Искандера с читателями в джуйке города Пало Алто в Калифорнии в 1997 г. Те, кто на самом деле читал этот пресловутый предыдущий статус, знают, что читателей в зале было всего два: я и мой сын. А остальные были в кепках. Но к делу это не относится.

Я не только читал Фазиля Искандера, но я еще и дико ржал, читая его. Мне он нравился ужасно. Особенно мне нравился рассказ Искандера "Начало" и я перечитал его раз 100. И помнил его наизусть.
Позднее, на одной из конференций в Сан Диего, я разговорился с Виктором Ломоносовым из Kent State University, и оказалось, что он тоже помнит рассказ "Начало" наизусть. Мы с Виктором пошли обедать в местный стейкхаус, по дороге дословно пересказывая друг другу рассказ "Начало".

- А помнишь, - говорил мне Виктор, - как там он поступал в МГУ?
- Помню, конечно, - отвечал я, - он вошел в здание МГУ и, следуя бумажным указателям на стенах, дошел до приемной комиссии. Вокруг столиков других факультетов толпились выпускники, а возле столика с табличкой «философский факультет» (на который и поступал Искандер) было пустынно. И Искандер пересек это безлюдное пространство, как бы выжженное философским скептицизмом, подошел к столику и сделал попытку вручить сидящему за ним свои документы, но тот остановил Искандера жестом.

А дальше - гениально просто! - перебил меня Виктор, - помнишь вопрос, который задает Искандеру этот сидящий за столиком? И Виктор продолжил цитирование:
— Откуда, юноша? — спросил он голосом, усталым от философских побед.
— Из Чегема, — сказал я, стараясь говорить правильно, но с акцентом. Я нарочно назвал дедушкино село, а не город, где мы жили, чтобы сильнее обрадовать его дремучестью происхождения. По моему мнению, университет, носящий имя Ломоносова, должен был особенно радоваться таким людям.
— Это что такое? — спросил он, едва заметным движением руки останавливая мою попытку положить на стол документы.
— Чегем — это высокогорное село в Абхазии, — доброжелательно разъяснил я.
— Абхазия — это Аджария? — спросил он как-то рассеянно, потому что теперь сосредоточил внимание на моей руке, держащей документы, чтобы вовремя перехватить мою очередную попытку положить документы на стол.
— Абхазия — это Абхазия, — сказал я с достоинством, но не заносчиво.

- Как сформулировано! – воскликнул Виктор, - ответил с достоинством, но не заносчиво! С достоинством, но не заносчиво!

Но вернемся из Сан Диего назад в Пало Алто, ко встрече Искандера с читателями.
- Вы сейчас можете мне передавать записки с вопросами, - сказал Искандер. И я тут же накатал на листочке бумаги свой вопрос, и передал его впередисидящему. Спустя минуту мой вопрос был передан Искандеру. Искандер развернул листок, прочитал мой вопрос и удовлетворенно улыбнулся.
- Тут поступил интересный вопрос, - сказал он залу, - спрашивают: Абхазия – это Аджария?
Зал грохнул. Одни хохотали закрывая лицо ладонями, другие наклонялись вперед чуть ли не до колен, третьи запрокидывали голову назад. Искандер победоносно наблюдал за реакцией зала. И тут по его лицу я увидел, что Искандер вдруг догадался, что люди смеются шутке, не зная о том, что эта шутка принадлежит ему, думая, что так пошутил зритель задавший вопрос.
- Это у меня взято! – вскричал Искандер, - это цитата из меня! Это я пошутил так, в моем рассказе «Начало»!

Но было уже поздно. Люди уже отсмеялись, думая, что шутка принадлежит мне, и информация об истинном авторе поступила слишком поздно. Спор о приоритетах был Искандером проигран.

-4-

КАК ФАЗИЛЬ ИСКАНДЕР ПОЛУЧИЛ ДВОЙКУ ПО ЛИТЕРАТУРЕ В АМЕРИКАНСКОЙ ШКОЛЕ. МЕЛКИЙ СЛУЧАЙ ИЗ ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ.

Недавно (вчера и позавчера) я поместил два статуса о встрече Фазиля Искандера с читателями в джуйке города Пало-Алто (Калифорния) в 1997 году. И настоящий статус является их продолжением.

По правде говоря, предыдущие две части ходили вокруг да около. Почву готовили. И вот наконец! Настало время! Сказать! О чем же именно говорил на встрече Фазиль Искандер!

Ну а раз время настало, то я и скажу.

Но не сразу. Перед Фазилем Искандером я вначале расскажу о «майн кампф» моего сына сражающегося (в 1997 г.) со своей учительницей по литературе в школе Монта Виста (Купертино, Калифорния). И этот мой рассказ об американской школе сразу поместит сказанное Фазилем Искандером в надлежащий контекст.

Так что спокойно, у меня все схвачено. Первым делом, первым делом об уроках литературы. Ну а Искандер? А Искандер потом. Вот такой вот у меня план.

Учился мой сын тогда в мидл скул, т.е. ходил в какой-нибудь, скажем, 4-й или 5-й класс, и они там проходили по литературе Чосера. Их учительница, мисс Типтон, седовласая девушка в мини-юбке, задала им курсовую работу: написать какое-нибудь исследование об этом самом Чосере. Тему ученикам надлежало выбрать самим, и утвердить ее у нее, у мисс Типтон.

Мой сын, Алик, предложил написать реферат на тему «Сексуальные извращения в творчестве Чосера», но учительница засомневалась. Между Аликом и мисс Типтон состоялся следующий разговор.
Мисс Типтон выразила сомнение, что такую объемную и глубокую тему можно раскрыть в одном реферате в течение одного семестра. Не лучше ли, - спрашивала мисс Типтон пристально глядя Алику в глаза, - не лучше ли в этом семестре сфокусироваться на каком-нибудь одном сексуальном извращении у Чосера? Скажем, на соблазнении малолетних. Да, - говорила мисс Типтон, пристально глядя на Алика, - пожалуй, соблазнение малолетних в этом семестре подойдет. А в следующем семестре тогда можно будет написать второй реферат, допустим, о садомазохизме у Чосера. А в следующем году – о свальном грехе, групповом сексе. И так далее.
Этот подход, по мнению мисс Типтон, с одной стороны позволит поглубже раскрыть каждую из тем, а с другой стороны он позволит написать за несколько лет ряд рефератов, которые можно будет потом издать в школьной типографии одной книгой, которую мы потом разошлем по всем школьным библиотекам Калифорнии.

Алик, в своем ответе мисс Типтон, отмечал, что план этот совершенно замечательный, и идея сфокусироваться на одном, отдельно взятом извращении звучит очень заманчиво. Тем не менее, - продолжал Алик, - по каждому отдельному чосеровскому сексуальному извращению уже имеется ряд научных монографий. В частности, тема соблазнения малолетних у Чосера изучена вдоль и поперек, и он, Алик, чувствует, что он просто не сможет добавить к ней ничего нового.

Сама же идея того, что творчество Чосера является энциклопедией сексуальных извращений, - говорил Алик, - что там есть все, эта идея изучена совершенно недостаточно. И тут можно развернуться. Развернуться именно на сексуальной полифоничности Чосера.

Ну, дело хозяйское, - подытожила дискуссию мисс Типтон и утвердила тему.

Две недели спустя мисс Типтон влепила Алику двойку за его реферат, по ее мнению тема соблазнения малолетних была раскрыта недостаточно глубоко.

- А зачем ты с ней спорил? – спрашивал я Алика, - зачем тебе нужна была эта полифония извращений? Тебе что, одного извращения мало? Знаешь, - продолжал я, - в наше время и об одном извращении мечтать не приходилось (Действительно, мог ли я написать вступительное сочинение на тему «Бондаж и доминация в творчестве Александра Фадеева»? При поступлении в ВУЗ?).
- Понимаешь, - отвечал мне Алик, - у меня уже был реферат стэнфордской диссертации о полифонии извращений, и я его дословно переписал. Откуда я знал, что мисс Типтон влепит двояк стэнфордским докторам наук?

Покончив с предысторией, мы вернемся в актовый зал джуйки города Пало Алто, в котором сидят 100 читателей и ждут автора.
Фазиль Искандер выходит на сцену, обводит взглядом зал, хмурится и начинает грозно двигать бровями. И занимается этим минут десять. Спустя десять минут молчания он неожиданно заговорил.

- В русской литературе, - сказал Искандер, - всегда одновременно рождалось два гения: писатель дома и писатель бездомья. Пушкин – поэт дома. Лермонтов – поэт бездомья.
Искандер сделал паузу, подвигал еще немного бровями, после чего продолжал.
- Толстой – писатель дома, Достоевский – бездомья. Пастернак – дома, Мандельштам – бездомья. Ахматова – дома, Цветаева – бездомья.
- А Набоков? – ехидно спросил кто-то из 9-го ряда.
Искандер нахмурился.
- Набоков, - произнес он враждебно, со значением, - это писатель, который бездомье сделал своим домом.

- Замечательно! – говорил мне Алик по пути домой, - я эту мысль у Искандера сворую, напишу новый реферат и исправлю двойку.

Неделю спустя Алик принес из школы новую двойку от мисс Типтон. Бредовая теория, - писала мисс Типтон, - совершенно не подтверждаемая фактами и мировой литературой. Даже если попытаться ограничить себя русской литературой (а я читала Тостого, его «Доктор Живаго»), - добавляля мисс Типтон, то и здесь мы не видим ничего подтверждающего предлагаемую безумную гипотезу.

-6-

И ЕЩЕ О ФАЗИЛЕ ИСКАНДЕРЕ. Давеча я написал 3 мелких случая из личной жизни связанных, тем или иным образом, с Фазилем Искандером.

И вот на эту-то последнюю историю поступила критика от одного из действующих лиц. Они, эти действующие лица, всегда чем-нибудь да недовольны.

В данном случае мой сын Алик утверждает, что вся эта история высосана из пальца и не соответсвует действительности. Алик утверждает что:
а) никакого стэнфордского реферата стэнфордского доктора наук не существовало, и свое эссe о Чосере Алик писал из головы с нуля.
б) Мисс Типтон "брала" в университете курс по русской литературе и читала и Толстого и Достоевского. И потому ее фраза о докторе Живаго невозможна.

Эти детали, возможно, кому-то могут показаться мелкими и втотостепенными, - добавил Алик, - но они полностью подрывают доверие читателя, и совершенно уничтожают кредибилити автора. Словом, полностью невозможная история абсолютно не соответсвующая действительности, - заключил Алик.